Франкфуртская прокуратура оставила Леонида Реймана в покое

версия для печати

Прокуратура Франкфурта прекратила расследование уголовного дела, обвиняемыми по которому проходили датский юрист Джеффри Гальмонд и четыре бывших менеджера Commerzbank — Майкл Норт, Вадим Виноградов, а также г-да Йенссен и Эрдманн. Об этом сообщила юридическая фирма Feigen & Graf, которая, как сказал«Ведомостям» ее адвокат Бернд Гросс, защищала в этом процессе Гальмонда. С Гальмонда и бывших сотрудников Commerzbank сняты все обвинения, а значит, и к бывшему российскому министру связи (1999-2008 гг.) Леониду Рейману, фигурировавшему в этом деле, претензий быть не может.

О том, что Гальмонду и сотрудникам Commerzbank предъявлено обвинение в отмывании $150 млн, франкфуртская прокуратура сообщила в декабре 2011 г. (кстати, тогда в ее релизе речь шла о бывших и действующих сотрудниках банка). Но само расследование началось еще в июле 2005 г. Следователи решили, что Гальмонд и менеджеры Commerzbank несколько лет помогали Рейману скрывать принадлежавшие ему активы. Еще в мае 2006 г. коммерческий арбитраж Цюриха, разбиравший претензии бермудского IPOC International Growth Fund на 19,4% «Мегафона» (часть 25,1%-ного пакета, приобретенного «Альфа-групп» в 2003 г.), пришел к выводу, что истинным владельцем IPOC является не Гальмонд, а чиновник российского правительства, курировавший связь. И Гальмонд, и Рейман это не раз отрицали. Тем не менее в 2008 г. бермудский суд по требованию местного минфина ликвидировал IPOC, распределив его имущество между владельцами фонда, и те вскоре продали 31,1%«Мегафона» «АФ телеком холдингу» Алишера Усманова.

Менеджеры Commerzbank попали в список обвиняемых в связи с тем, что этот банк несколько лет (до 2002 г.) называл себя владельцем люксембургской First National Holding (FNH), которая в 1996 г. установила контроль над холдингом «Телекоминвест», воспользовавшись нежеланием его государственных акционеров —«Петербургской телефонной сети» и «Санкт-Петербургского международного междугородного телефона» — выкупать допэмиссию акций. На базе одного из активов «Телекоминвеста» — «Северо-Западного GSM» был впоследствии создан «Мегафон». Лишь позже стало известно, что собственником FNH числился Гальмонд: он объяснял, что дорожил своей безопасностью и потому до поры скрывал причастность к «Телекоминвесту».

Сотрудник франкфуртской прокуратуры вчера не смог ни подтвердить, ни опровергнуть информацию о прекращении расследования и снятии обвинений, сославшись на отсутствие официального представителя прокуратуры. Однако человек, выступавший в середине 2000-х одним из оппонентов IPOC по делу о «Мегафоне», подтвердил: обвинения сняты. Следователи не нашли доказательств того, что Гальмонд или сотрудники Commerzbank совершили что-либо незаконное, утверждает человек, близкий к одному из обвиняемых.

Гальмонд воздержался от официальных комментариев; представитель Commerzbank в ответ на запрос «Ведомостей» попросил «понять, что банк это не комментирует». А Рейман передал «Ведомостям», что «удовлетворен снятием всех этих беспочвенных обвинений». «Приятно, что мнение российских правоохранительных органов, которые давно высказались, что ничего нет, совпало с мнением немецких коллег, — говорит он. — Наконец установлена справедливость и поставлена в этой грязной истории закономерная точка».

Какими бы ни оказались выводы франкфуртской прокуратуры, на судьбу акций «Мегафона», принадлежащих «АФ телеком холдингу», это никак не влияет, уверен председатель совета директоров «АФ телеком», гендиректор «Телекоминвеста» Иван Стрешинский. Пакет в «Мегафоне» изначально приобретался Усмановым на законных основаниях, подчеркивает он.

В России, если расследование уже началось, прекратить его крайне сложно, а тем более — снять предъявленное обвинение: для следователей это чревато санкциями, объясняет партнер юридической фирмы «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Виктория Бурковская. Но на Западе устроено иначе: даже если следствие длится несколько лет, его нередко прекращают за отсутствием доказательств, а обвинение (если его успели предъявить) снимают. Очевидно, прокуратура не увидела перспектив этого дела в суде и сняла обвинения, предполагает Бурковская.